foto: Wojciech Kusiński/PR
Выдающийся польский режиссер, министр культуры в правительстве Тадеуша Мазовецкого Изабелла Цивиньская делится своими воспоминаниями о первых частично демократических выборах в Польше.
«4 июня. Это было страшно давно, однако забыть это невозможно. Меня 4 июня застало за пределами Польши. С театром мы гастролировали в Дании и Голландии со спектаклем «Конец Европы» Януша Вишневского. Мы голосовали в консульском отделе в Гааге. Так интересно… избирательные бюллетени вручала моя подруга по интернированию. Атмосфера была замечательная. Она отличалась от того, что было дома. Мы на автобусе всем театром приехали голосовать, чувствовали, что делаем что-то очень важное для родины. Мы не стеснялись говорить такие громкие слова, как «отечество», «свобода». Сегодня они звучат как во время проповеди с амвоны. Ценность этих слов была разрушена, их так часто фальшиво употребляли. Тогда же они были для нас новыми. Мать-Польша научила нас произносить эти слова. Я не помню, верила ли я в успех выборов. Сев в автобус, мы услышали страшную новость о резни на площади Тяньаньмэнь в Китае. Сопоставление этих двух событий повергло нас в ужас. Наше 4 июня мы переживали с трагическими событиями. Такого единства как тогда, мы больше никогда не пережили. Это было невероятное время всеобщей взаимной любви».
После выборов Изабелла Цивиньская отправилась в СССР.
«В Омске я ставила пьесу Мольера «Тартюф». Директор театра был хороший, мудрый, смело думающий. Я ехала в Омск с горечью, потому что дома начинаются такие невероятные события… Уже когда я приехала в Омск, однажды в мои двери в 6 часов утра постучал сотрудник КГБ. От него я узнала о том, что Тадеуш Мазовецкий предлагает мне должность министра культуры в его правительстве. У меня было много опасений, но я согласилась. Я умоляла Мазовецкого, чтобы он выбрал кого-то другого, много раз задавала вопрос «почему я», но я никогда не забуду слова премьера о том, что никто из нас не знает ничего об управлении, но родине нельзя отказывать. После этих слов я сказала «да». Я не сказала об этом мужу и потом начался спор. Он спрашивал по телефону о том, зачем я это сделала, говорил о том, что это развалит наш дом, театр. Я начала плакать, но я ведь уже сказала «да». Это было чудесное, но невероятно трудное начало нашей новой отчизны, которое началось 4 июня».
Русские, с которыми Изабелла Цивиньская находилась в Омске, были удивлены новостью.
«Они говорили, что не могут представить, поверить в то, что эта девушка в джинсах, девушка, которая с ними иногда пьет водочку, развлекается и работает, станет министром. Они начали ко мне по-другому относиться, думая, что я также изменюсь. Я потом приезжала к ним на премьеру, но заканчивал за меня постановку мой сценограф Павел Добжицкий. Домой я возвращалась через Москву. Меня там уже приветствовали в посольстве как министра. И никогда не забуду. Я хотела пойти в костел, но он был не по пути, поэтому пошла в церковь, думая что Бог один. Я перекрестилась по католически. И тут какая-то страшная баба начала на меня кричать, что это, мол, проклятие, что для них это дьявольский знак. Я купила там маленькую иконку и она всегда была со мной».
На должности министра Изабелла Цивиньская встретилась с невероятно теплым отношением окружающих.
«Большинство поляков верило в то, что останется все, что давал нам социализм, а еще мы получим все плюсы капитализма, поездки за границу и т.д. Естественно, соединение этих двух вещей не было возможным. Пока люди этого не понимали, нас любили, а потом было хуже. Начали сжигать под министерством мои куклы. Тем не менее, не покидало ощущение, понимание того, что мы делаем что-то важное, создаем новые структуры. Главным заданием была децентрализация власти. Органы местного самоуправления должны были взять в свои руки т.н. художественные учреждения, создать новую иерархию. Это были революционные задания. Вспоминаю, когда закрывались библиотеки, находящиеся от нас на расстоянии вытянутой руки, мы не спали ночами. Мы не знали, что сделать с издательствами, чтобы они не разорялись. Тем не менее, когда появилось издательство «Арлекин», этот сектор вырос на 20%. Дешевая, массовая западная культура, которая начала проникать имела свою положительную функцию. Она показывала нам алфавит культуры. Может эти буквы и были кривыми, может это был китч, но что-то в этой сфере начало происходить. Я отношу себя к тем, кто радуются каждому дню в Польше, радуюсь каждому новому дому, каждой новой дорожке. Я считаю, что мы большими шагами идем вперед. Несмотря на то, что мы совершаем тысячи ошибок, это движение в правильном направлении, все к добру».
Dwójka/klimakin