Путин, его режим и перспективы демократии в России

В преддверии президентских выборов в России вновь возникает вопрос о возможной альтернативе Владимиру Путину, природе его режима, перспективах гражданского общества и возможности демократии в России. Об этих проблемах Назар Олийнык разговаривал с Дэвидом Саттэром, известным американским публицистом и журналистом, который среди прочего является автором книги «Меньше знаешь, крепче спишь», повествующей о путинской России.

Дэвид, по Вашему мнению, кто такой Путин? Потому, что можно услышать разные точки зрения. Одни говорят, что это посредственность, человек из аппарата КГБ, который сделал карьеру, потому что за ним стоят влиятельные силы. Другие говорят о нем, как о харизматическом человеке, который в состоянии управлять такой непростой страной-континетом как Россия. Он посредственность или есть какая-то искра гениальности в этом человеке?

Искры гениальности я лично не заметил у него. Но, как он пришел к власти? Он пришел к власти как человек, который был готов участвовать во взрывах домов и убивать собственных людей. Я знаю, что многие скажут, что у меня нет доказательств этого, но считаю, что все доказательства, которые мы имеем, имею в виду всю информацию, которую мы имеем, больше чем достаточно, чтоб сказать, что случилось. В самом деле, это человек, который обеспечивал неприкосновенность Ельцина и его банды, человек, который защитил результаты приватизации. Потому это был нужный человек для тех, кто хотел сохранить власть, деньги и собственные жизни, но для такого не надо быть гением. Надо быть хорошим исполнителем и бездумным, в нравственном смысле, человеком. Я думаю что, он фактически человек из улицы. Они могли найти очень много таких, которые были готовы делать, все что он делал.

Почему Путину и его команде удалось, достаточно быстро и безболезненно, свернуть все те демократические завоевания, которые были в начале 90-х годов?

Потому, что ситуация уже была создана для него. В 93-м году Верховный Совет был уничтожен. Поэтому законодательная власть, фактически, потеряла свою способность контролировать правительство. Система супер президентства была уже создана, приватизация происходила без закона и поэтому новые собственники были криминалом. Между прочим, свободу слова в ельцинской России нельзя преувеличивать. В 96-м году, когда были президентские выборы, СМИ, как один, работали на кампанию Ельцина и скрывали всю информацию, включая его физическое состояние, от населения и тенденциозно освещали события.

Если следовать Вашей логике, то господин Путин, фактически представляет собой среднестатистического россиянина, из этого бюрократического аппарата, а демократические завоевания 90-х годов, не были такими уж демократическими. Можно вспомнить расстрел парламента и чеченскую войну, которая была развязана и те преступления против человечности на территории Чечни. Возникает тогда вопрос, такого глобального характера — возможна ли демократия в России, в западном понимании этого слова?

Ну, мы этого не знаем, в самом деле. Думаю, что да. Я склонен быть оптимистом, считаю, что русские, они не так отличаются от других людей. Это возможно, если условия будут созданы для этого [для демократии]. Мы видим, что русские в других условиях могут себя вести совершенно демократично Но, изменения все-таки в ментальности — это необходимо. Это должно быть основано на признании исторической правдивости.

Расхоже такое мнение, что русский демократ заканчивается там, где начинается украинский национальный вопрос. Сейчас это актуально или все-таки это, скажем так, пережиток?

Настоящий демократ все-таки понимает, что Россия не может доминировать Украину, и не только Украину, между прочим, но и Северный Кавказ. Нельзя сделать их насильно счастливыми. Те, которые хотят быть с Россией — это все должно быть добровольно, иначе это подрывает возможности демократии в России.

Насколько прочен этот путинский режим? Сколько он может еще просуществовать? И, если уйдет Путин, изменит ли это ситуацию? То есть, что произойдет после Путина, не появится ли другой Путин, или кто-то похожий на него?

Или хуже...

Или хуже...

Я думаю, что на эти важные вопросы очень сложно ответить. Я считаю, что такая система, которая существует в России, основанная на лжи, пропаганде, коррупции — это не может сохранятся вечно. Потому что, все отрицательные тенденции, они только увеличиваются, со временем. Коррупция становится хуже, ложь требует продолжения, а беззаконие стает все хуже. Мы видели, что даже в Сирии, после многолетнего правления, люди восстали, даже в арабском мире. Но эти тенденции тоже [присутствуют], плюс много людей понимает, особенно в активных слоях населения, что эта система лишает возможностей все-таки продвигаться, реализоваться. Эта фрустрация накапливается. Такие системы, они провоцируют вопиющие несправедливости. Например, когда на Ленинском проспекте [26 февраля 2010 года произошло ДТП. Тогда столкнулись две машины , в одной были две женщины, а вторая принадлежала «Лукойлу», водитель которого игнорировал правила дорожного движения]. [Во всем] обвинили женщин, которые умерли. Они были врачами — мать и дочька. Был всплеск народного негодования в Интернете, но ничего из этого не вышло. Однако, в других условиях, что-то может быть и такие случаи, они неизбежны, в такой системе, которая существует в России. Это может спровоцировать что-то, как в Украине в случае с этим избиением студентов [которое положило начало Евромайдану].

Что касается второй части вопроса — если это падает, то что будет? Это зависит от подготовки, которую мы сделаем сейчас. Сейчас это время просвещения — это как народовольцы в XIX веке. Мы должны просто пойти в народ и объяснить, показать правду, чтобы когда придет время для изменений, чтобы эти изменения были положительными. Но, как мы видели в случае Сирии, нет гарантии, что результат свержения режима, без такой подготовки и без того, чтобы народ имел нужный уровень самосознания, мы не можем быть уверенными, что результат будет положительным.