На этой неделе комитет Сената США по разведке выложил в открытый доступ отчет об «усовершенствованных методах допроса», применяемых ЦРУ в секретных тюрьмах, чтобы найти организаторов терактов 11 сентября 2001 года. Стало известно, что в 2002 году Польша предоставила ЦРУ на своей территории, в местности Кейкуты секретную базу, куда американцы привозили задержанных по подозрению в терроризме и устраивали жестокие допросы. В 2002 президентом Польши был Александр Квасьневский, а сегодня он был в гостях у Польского Радио. Вы признали, что польские власти дали согласие на создание в Польше серктных тюрем ЦРУ. Сделали это спустя годы, ранее Вы утверждали обратное…
Нет, нет… знаете, я раньше говорил только то, что мог сказать, ведь меня обязывала государственная тайна. То есть я говорил, что было сотрудничество между Польшей и Соединенными Штатами, но что не было тюрем. И сегодня я повторю то же самое – имело место сотрудничество в сфере разведки, но тюрем не было. Был объект – и так это место названо в отчете американского Конгресса, кстати, не очень доброжелательного характера по отношению ко всей деятельности ЦРУ. Определение «тюрьма» в нём не выступает. Это секретные объекты. И я – насколько мог делиться этой информацией – говорил об этом. Но после опубликования отчета, который открывает много секретной информации, касающейся не только Польши, но и НАТО в целом, которую мы как власть Польши обязаны были держать в тайне – подтверждаю: сотрудничество, даже тесное сотрудничество между Польшей и Соединенными Штатами имело место.
А что именно значит тесное сотрудничество в сфере разведки?
То, что в его рамках после 11 сентября 2001 года, когда НАТО впервые в истории использовало 5-ю статью, в которой говориться, что вооруженное нападение на одну или несколько стран, членов альянса, в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на НАТО в целом. Мы выразили согласие. А тогда во всех дискуссиях на разных уровнях – польских и международных – преобладало одно общее мнение: чтобы справиться с терроризмом, нужно сохранить политическую солидарность, а на практике нужно углубить сотрудничество в разведывательной деятельности. Других методов нет, мы не можем атаковать никакие страны, нам просто нечем. И на этой основе велось углубленное сотрудничество в области разведки, всех подробностей которой я, во-первых, не знаю, а во-вторых, не могу о нем говорить. В 2002 году американцы обратились к польской разведке – ведь не к нам (представителям власти), и не Буш это сделал, а именно ЦРУ – с просьбой о том, что им нужно спокойное место, где они могли бы работать, допрашивать людей, террористов, которых поймали и которые выразили готовность сотрудничества либо могут его выразить. Такое было предложение.
Можно ли было тогда предположить, что в этих местах, объектах – как Высказали – во время допросов заключенных будут применяться жестокие методы?
Нет, ни коим образом, мы не могли этого предположить, потому что, во-первых, мы сотрудничали со страной с развитой демократией и с сильными структурами государства и закона. Более того – польская разведка предложила американцам меморандум, в котором было написано, что люди, которых будут привозить на этот объект, имеют статус военнопленных, и к ним нужно относиться гуманно. Американцы, правда, не подписали этот документ, потому что жаловались на слишком длинные процедуры, но приняли его во внимание…
А отказ американцев подписать меморандум не стал для польских властей красным сигналом?
Нет. Во первых, это красный сигнал для разведки. Нас (власть) позже проинформировали о всем пакете договоренностей. Я думаю, что в ситуации хорошего сотрудничества – а я напомню, что польская разведка работала вместе с американской очень тесно до 89-го года и обе доверяли друг другу – подозрения были неуместны. Я хочу обратить внимание на то, что когда CNN анализировало все это дело, то сделало вывод: президент Буш узнал о недопустимых методах допроса в 2006 году. Если президент США об этом узнал в 2006 году, то ни я, ни Лешек Миллер, тогдашний премьер, не могла знать об этом в 2002-м.
Jedynka/Kira