13 декабря – одна из самых драматических дат в новейшей польской истории. Именно в этот день 1981 года по приказу Военного совета национального спасения в Польше было введено военное положение как попытка подавить демократическое движение «Солидарность» и протестные настроения в обществе. В 33-ю годовщину этого события Польское Радио пригласило в студию Збигнева Буяка – известного политического и общественного деятеля, активиста демократической оппозиции эпохи Польской Народной Республики, сегодня – члена Гражданского комитета Солидарности с Украиной.
- «Усмешкой истории» назвал Лех Валенса факт своего пребывания в связи со сломанной ногой в той же самой больнице, в которой находится на обследовании генерал Чеслав Кищак – один из авторов и главных действующих лиц военного положения. Действительно история проделала забавный трюк, не правда ли?
Збигнев Буяк: «Да, момент символический. Но я скажу, что желаю здоровья обоим. Чеслав Кищак – это наш противник, и я не случайно определяю его как противника, а не врага, потому что мы вышли из того поединка победителями. И как приличествует победителю, я хотел бы продемонстрировать определенное уважение к побежденным. Но побежденным, сказал бы, интересным образом, при участии обеих сторон. И дела в Польше идут хорошо».
- Вы считаете вопрос расчета с авторами военного положения закрытым? По делу генерала Кищака уже вынесен приговор: два года условно..
Збигнев Буяк: «Когда-то я иначе представлял себе эту «расправу» над военным положением. Мне она казалась цивилизационным процессом, в котором и историки, и специалисты в области конституционного права, и судьи наивысшего ранга исследуют этот период. И показывают, чье мышление и действия были правильным, где была та стратегическая мысль, положительная для Польши, но также умеющие взвесить позицию другой стороны. Потому что для меня военное пложение было столкновением двух больших концепций о том, «куда вести» Речь Посполитую. Одна из концепций гласила, что Москва сильна, могуча и может нас раздавить, в связи с чем нельзя позволить возникшей ситуации заходить так далеко. А мы говорили: «Нет, Москва уже не так сильна. И если мы сумеем договориться, то сможем этой Москве, агрессивной Москве, поставить преграду. И это был действительно глубокий, серьезный политический спор. Но спор в интересах Польши. Сегодня в политике таких споров уже не наблюдается».
- Год назад, также в интервью Польскому Радио вы сказали, что не любите 13 декабря. Наверное, за это время ничего не изменилось и вы по-прежнему не любите это день?
Збигнев Буяк: «Не люблю, хотя 13-е декабря всегда вызывает такого рода размышления. Но это 13-е декабря, как я уже говорил, во мне пробудило что-то вроде рыцарского отношения к побежденным. Поэтому когда я вижу, как этого бедного Кищака возят на носилках в Гданьск, мне становится очень неприятно».
- Вернемся в день 12-го декабря 1981 года, время около 10 вечера. Збигнев Буяк, участник заседания Всепольской комиссии независимого профсоюзного объединения «Солидарность, проходившего в зале техники безопасности Гданьской судоверфи, получил по телефону известие из Варшавы о сосредоточении армии и милиции, а также о срыве соединений по телексу. Вы тогда поняли, что уже «началось»?
Збигнев Буяк: «Да. Причем это было очередное сообщение, которое в последние дни и даже недели перед этим поступали. Поэтому оно нас несколько демобилизовало: а вдруг это всего лишь еще одно предостережение? Лично я был убежден, что чрезвычайное положение – тогда я думал о чрезвычайном, не представляя, что может быть военное – может быть введено, но, скорее, после праздников Рождества. То есть, что будут какие-то очередные маневры, подготовка, учения и так далее... Неотвратимость такого момента была очевидной, но не в такой форме. Поэтому, когда оказалось, что это уже произшло, был шок. И все, включая меня, кто решил не оставаться в Гданьске в гостинице, а уехать домой, спаслись от интернирования, от ареста».
- И еще один, очень личный вопрос: осталось ли в вас что-нибудь от того 26-летнего рабочего парня 1980 года?
Збигнев Буяк: «Когда я попадаю на Майдан, когда говорю с теми людьми, которые сначала произвели Оранжевую революцию, сейчас делают революцию Евромайдана, когда общаюсь с организациями, которые строят свои структуры как мы когда-то строили «Солидарность», во мне оживают все воспоминания того времени. Я вижу тот же самый энтузиазм в строительстве гражданского общества. В такой момент это действительно возвращение в мои 26 лет!».
I Pr/SD/иза