Самое важное событие не только последних дней, а месяцев – переговоры в Минске. Канцлер Ангела Меркель, президенты Франсуа Олланд, Петр Порошенко и Владимир Путин решали или пытались разрешить украинско-российский конфликт. Что является первостепенным итогом этой встречи? На этот вопрос отвечает министр иностранных дел Польши Гжегож Схетына, который был гостем Польского Радио.
Прежде всего, перемирие… чтобы перестали гибнуть люди. Это самое важное. На Украине идет настоящая война, сепаратисты из российского оружия обстреливают жилые районы, так, как это было в Мариуполе и недавно в Донецке. Нужно как можно скорее остановить кровопролитие. Это один вопрос. Второй – это, конечно же, договоренности. Но они не принимаются так, как это было в истории, например, в 30 годы, а точнее в 38-м году прошлого столетия в Мюнхене, когда кто-то принимает решение за кого-то. На встрече присутствовал президент Порошенко и он заверял все документы своей подписью, это значит, что он принял все договоренности. Даже если сделать это было очень сложно. А переговоры в Минске были сложными, они шли всю ночь, был упорный поиск компромисса, чтобы прийти к чему-то более серьезному и важному, чем перемирие на несколько дней. Вопрос касается политической географии на ближайшие несколько, а то и десятки лет, а также политического будущего Донецка и Луганска.
Какие у России далеко идущие цели, к чему она стремится на международной арене, поступая так, как мы это наблюдаем, то есть не уменьшает зоны своего влияния, а воюет за неё, может быть, у неё есть какие-то другие цели, какие?
Безусловно, это возвращение к самой большой международной игре. Россия хочет быть сверхдержавой, мечтает об этом. Она тяжело переносит экономические санкции, которые ввели против неё страны свободного мира в ответ на то, что произошло в Крыму и на востоке Украины. Перед Россией стоит много вопросов, в том числе очень важных. Но мы не занимаемся Россией в этом смысле, мы укрепляем убеждение европейских государств о том, что у каждой страны есть право на самоопределение, на суверенные решения о своем будущем. И об этом мы говорим в контексте Украины: что она тоже может выбирать, что её жители тоже могут сделать выбор пути, которым хотят идти. И никто, ни одна чужая держава не может их на этом пути задержать. Это право на самоопределение народов. И еще, пожалуй, самое важное – Россия должна сама себе ответить на вопрос, хочет ли она разрешать конфликты политическими методами, достойно, согласно международным нормам, или так, как она это сделала в Крыму, аннексируя его, или на востоке Украины, поддерживая сепаратистов. На сегодняшний день это принципиальный вопрос. И Россия, и россияне будут вынуждены на него ответить. От этого действительно многое будет зависеть не только в европейской, но и в мировой политике в ближайшие месяцы и годы.
Вы говорите о том, чтобы не заниматься Россией, но Россия занялась Вами. Вы стали черным героем российских СМИ…
Я сказал несколько слов, касающихся исторической правды, и это не всем в Москве и Кремле понравилось. Я считаю, что у Польши есть право и обязанность создания своей суверенной внешней политики. Для нас самый важный вопрос – это безопасность страны, польских границ, поляков, но мы также должны уметь разумно влиять на европейскую политику. Мы должны укреплять убеждение, что будучи в европейской семье, будучи на стороне свободного мира, мы можем больше. Польша – это гордая страна, суверенная, которая хранит память о своей истории. Это важно.
Суверенная внешняя политика, но, наверняка, с союзниками. Самый сильный из них – Соединенный Штаты Америки – устами Барака Обамы говорит об увеличении присутствия военных подразделений НАТО в нашем регионе, в Центральной и Восточной Европе. Это следствие событий на Украине?
Это, прежде всего, соглашения, принятые в Нью-Порте, где проходил последний саммит НАТО: увеличение присутствия американских военных сил – солдат и оружия, а также увеличение учений – польских, европейских и американских военных. Этот этап мы хотим закончить до 2016 года, то есть тогда, когда состоится саммит НАТО в Варшаве. Мы хотим быть уверенными в том, что Польша в этой системе безопасности является колонной (столпом), что вместе с союзниками она является гарантом безопасности не только в Восточной и Центральной, но и во всей Европе. Мы делаем все, чтобы так было.
Пока что не видно, что у Европейского Союза есть общая внешняя политика на уровне главы дипломатии… Все наблюдают за некой борьбой сильных лидеров, индивидуальных мнений…
Это так, но ведь Европа – это союз 28 государств. То, о чем в Минске вели переговоры президент Олланд и канцлер Меркель, будет обсуждаться в Брюсселе на Европейском Совете, на котором председательствует Дональд Туск. Стоит многое сделать для того, чтобы политика была общей. Сегодня сложно себе представить одного человека, который представлял бы всю внешнюю политику всех стран, всех 28-ми. Я думаю, что то, что нам удается делать, то есть создавать солидарную совместную позицию, например, в вопросе украинско-российского конфликта в Европе, это также является успехом польской политики, это успех тех, кто может на европейскую политику влиять и её вести.
Jedynka/Kira