Выдающийся польский поэт и эссеист Адам Загаевский недавно удостоился премии польского ПЕН-клуба. Премия имени Яна Парандовского имеет особый престиж и вручается авторам не только за творческий и интеллектуальный вклад в польскую литературу, но и за верность демократическим идеалам, а главное - свободе слова. Адам Загаевский принадлежит к наиболее часто награждаемым польским поэтам за границей. При этом он признался, что к премиям относится с определенной дистанцией и обычно чувствует себя в роли лауреата неловко. Но премия, присужденная представителями польских литературных кругов, его очень растрогала. После официальной церемонии чествования лауреата нам удалось с ним побеседовать.
- Читая ваши произведения, можно сделать вывод, что поэзия для вас как для людей натичности – вид философии. Это так?
Адам Загаевский: «Я отношусь к поэзии серьезно. Думаю, поэзия не является местом для шуток, иронии, а серьезного высказывания. Хотя я очень люблю в стихах чувство юмора. Речь идет не о серьезности «на котурнах», высокопарности и прямолинейной назидательности, а об описании целостности мира. Поэты стараются понять мир как философы, ученые. Каждый познаёт его с иной стороны, но все мы стоим перед попыткой охватить целостную картину мира. Разве что у энтомологов поле чуть более узкое. Но в других случаях речь идет о целом».
- С другой стороны, говоря о серьезных, экзистенциальных вещах, вы являете собой пример самоиронии. В стихотворении «Автопортрет», вы сказали о себе: «дитя воздуха, мяты и виолончели». Что означают для вас эти символы?
Адам Загаевский: «Я родился под знаком Близнецов, и якобы воздух - моя стихия. Мята – да, это немного шутка, «ботанический намек», а вилончель –музыка».
- Чествуя вас как лауреата премии ПЕН-клуба, гости церемонии подчеркивали вашу верность иделам правды. В свою очередь, вы сказали, что сегодня правду гласить труднее. Почему?
Адам Загаевский: «Труднее потому, что раньше правда была в оппозиции к действительности – политической, общественной. Тогда было трудно ее искать и гласить по внешним причинам. Сегодня эти причины исчезли, зато пришла эпоха, которая «любит» разные странные теории, что правды уже нет, что это пережиток. Мы живем в плюралистическом обществе. Во времена коммунизма общество делилось на два блока, и если кто-то выбирал для себя место, то у него не было проблем философского характера. А сегодня поверхность общественной жизни очень зыбка. Это не значит, что правды нет, но ее очень трудно ухватить».
- Когда-то вы написали, что поэт должен принять на себя всю тяжесть этого мира и сделать его более легким, более выносимым. Как вы думаете, поэзия в Польше сегодня по-прежнему влияет на умы и владеет сердцами, или люди стали менее восприимчивы к поэтическому слову?
Адам Загаевский: «Конечно, впечатлительность уменьшилась. В прежние времена поэзия давала ответы на вопросы – политические, мировоззренческие. Сегодня она тоже это делает, но каким-то более деликатным образом. Несомненно, что-то радикально изменилось, хотя, мы, наверное, еще не до конца это осознаём. И это не только в нашей стране. Во всём мире в отношении поэзии что-то изменилось. Но я не считаю, что надо пересмотреть роль поэта. Да, надо следить за происходящим, но не обязательно этому поддаваться».
- Вы родились во Львове. Чувствуете ли вы особую связь с этим городом, и волнует ли вас то, что происходит сейчас в Украине?
Адам Загаевский: «Да, да! Львов для меня по-прежнему очень важен. Почти год назад я был во Львове, где проходил мой авторский вечер, и кто-то назвал меня «львовским» поэтом. Я не могу сказать, что это исчерпывающее определение того, чем я занимаюсь. Но Львов для меня – одна из важнейших точек на карте, несмотря на то, что я жил там всего четыре месяца как грудной ребенок. И, конечно, я внимательно слежу за тем, что происходит в Украине, и меня это очень волнует. Увы, я немногое могу сделать, но безусловно, принадлежу к той группе – огромной в Польше – сторонников и союзников Украины».
- Позвольте, что я процитирую ваши строчки: «Если бы диктаторы захотели читать наши гневные, взбешённые и солидно сделанные стихи, то поэзия наверно, мир изменила бы»...
Адам Загаевский: «Факт, что Сталин читал стихи. Но ему это не очень помогло. К сожалению...».
- Большое спасибо за беседу!
С Адамом Загаевским беседовала Ирина Завиша