У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист -- в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
75 лет назад в тогдашнем Ленинграде родился один из самых гениальных русских поэтов Иосиф Бродский. В Польше, где поэзия Бродского чрезвычайно высоко ценится, к этой годовщине редакция квартальника «Zeszyty literackie» («Литературные тетради») выпустила том стихов Бродского «Урания» в переводах на польский.
Польское издание "Урании"
Источник: zeszytyliterackie.com
Инициатором этого издания стал Адам Щуциньский (Adam Szczuciński) из Познани, с которым мы связались.
- Вы по профессии – врач, при этом тонкий знаток и ценитель поэзии. Какой была ваша первая встреча с творчеством Иосифа Бродского?
Адам Щуциньский: «Впервые я встретился со стихами Бродского около 20 лет назад, еще в средней школе. К сожалению, я никогда не встречался с Бродским лично. Но в 1994 году я был участником встречи со Станиславом Баранчаком - выдающимся польским поэтом и переводчиком, который посетил свою школу в Познани. И я как раз там учился. Рассказывая нам о своей работе над переводами, он представил нам стихи Бродского. И это было озарением! Я сразу понял, что Бродский гений. Поэт, который в нескольких словах умел создавать образы, поселяющиеся в памяти и навсегда остающиеся, я бы сказал, в нашем разуме, кровеносной системе. Так два десятилетия назад родилась моя любовь к творчеству Бродского, длящаяся по сей день. За это время я начал сотрудничать с квартальником «Zeszyty literackie», пишу для него тексты. А первой моей публикацией стал репортаж о поездке в Венецию в 1997 году на кладбище Сан-Микеле, где похоронен Иосиф Бродский».
- Для вас Бродский больше философ, мыслитель или лирик?
Адам Щуциньский: «Не знаю, смогу ли ответить на этот вопрос... Безусловно, я обожаю его многочисленные любовные стихи. Но ближе к сердцу я воспринимаю его беспредельную печаль, о которой Бродский всегда говорит как бы «украдкой». Это чувствуется и в сборнике, который вышел сейчас, то есть в «Урании». Обложка этого издания оформлена изображениями кругов орбиты, что может вызывать ассоциации с астрономией. Ведь Урания – это муза астрономии. Но для Бродского Урания была также музой географии, пространства, даже музой пустоты, сферы, где уже нет тела. А пространство и даль рождают печаль, тоску, порой отчаяние, которую ограничивает только память... Но, как писал Бродский, «у всего есть предел: в том числе у печали».
- «Урания» выбрана для польского издания с мыслью об этой многогранности?
Адам Щуциньский: «Именно в «Урании» содержится больше всего самых известных его стихотворений, любимых многими читателями. Некоторые знают их на память. Идея издания этого сборника была наша общая с Барбарой Торуньчик - главным редактором квартальника «Zeszyty literackie». Нам очень хотелось, чтобы на польском языке вышел целиком один из томов Бродского, книга составленная и задуманная самим поэтом. Не очередной сборник избранных стихов, поскольку такие книги уже выходили в Польше, а отдельный том. Мы выбрали «Уранию», датированную 1987 годом, то есть годом, когда Бродский удостоился Нобелевской премии. «Урания» - это творение поэта абсолютно зрелого, хотя он был зрелым уже в самом начале своего литературного пути. Но именно в этом сборнике можно прочитать такие стихи как «Я входил вместо дикого зверя в клетку», «Пятая годовщина», «Римская элегия». «Письма династии Минь».
- Вы так прекрасно и поэтически говорите о Бродском! А есть ли в русской поэзии другие явления, которые вам близки?
Адам Щуциньский: «Через» Бродского я пришел к поэзии Цветаевой, Ахматовой. Может быть, мне близко творчество Осипа Мандельштама. Но в каждодневной жизни мне сопутствует поэзия Иосифа Бродского. И могу в этом полностью сознаться».
- Большое спасибо!
С Адамом Щуциньским беседовала Ирина Завиша