В январе этого года польское правительство переправило военными самолетами из Донбасса в Польшу группу из около 200 поляков - «украинских поляков», как они сами себя называют, или «польских украинцев». Когда я приехала в начале июня в деревеньку Рыбаки, где в центре «Каритас» жили убежавшие от российско-украинской войны, из Донецка, Луганска и окрестных городков люди, я познакомилась там с Ольгой – невероятной женщиной. А точнее с Ольгой и ее мужем Ярославом, хотя он в тот момент и находился в больнице – потому что рассказывала моя собеседница, плача, смеясь, вспоминая и надеясь, в основном о своем муже-поляке, с которым она почти 35 лет назад познакомилась в Донецке, переехав туда из Хмельницкой области, и за которым теперь уехала из Донецка, оставив все, в Польшу.
Он давно хотел поехать в Польшу, но я всегда говорила - никогда в жизни! И как говорят, никогда не говори никогда. Он мне говорил, тут бабушка родилась, дедушка, мама, отец, он сам когда-то родился. А я, знаете, как натуральная украинка, - вот его тянуло на свою землю, а меня - на свою.
Ольга в Донецке работала вначале на хлопчатобумажном комбинате, потом на конфетной фабрике. Когда во время «добродетеля Януковича», как говорит женщина, перестали платить зарплаты, Ольга начала трудиться в супермакете – он закрылся в мае 2014 года после начала войны.
Потому что приходили и с оружием и со всем на свете и брали что им надо. Разные были: и бородатые были, не наши, не славянской национальности, и русские были, и свои были.
Ярослав – отставной военный, после ухода из армии работал в связи. А служил, главным образом, в России. И поэтому очень тяжело пережил момент, когда в украинском Донецке появились российские войска.
Он же на Севере там служил - бухта Тикси, в Мурманске. 28 лет России отдал, и Россия пришла к нему с огнем и мечом.
Семейная пара пряталась от бомбежек в подвале. «Слава Богу, что вы себе этого не представляете», - говорит мне Ольга.
Поначалу ховались, а потом уже думаю - если суждено, то и там достанут. Я, как пуля, так я - фьюююю - и с кровати слетала. А он говорит: «Олечка, ну что ты слетаешь? Пуля идет так!» А я говорю: «Я боюсь, чтобы не отрикошетило и не попало». Раз и на пол прыгала. За секунду слетала. Он говорит: «Тебе только в армии служить!»
Для Ольги и Ярослава их брак – второй. Так сложилось, что их прежние супруги умерли, а затем они нашли друг друга. Когда я смотрела на их фотографию на стене в комнате Ольги, одна вещь меня поразила.
- А вы с мужем очень похожи!
- Я знаю, все так говорят!
В годовщину своей росписи – 13 января 2015 года – Ольга с Ярославом с двумя чемоданами на военных самолетах улетели в Польшу.
Приехала в этот Харьков, стою еще только в холле, слезы катятся, плачу. Подходит ко мне земляк мой, трогает за плечо: «Женщина, да не плачьте, всё будет нормально». А у меня была такая тоска, такая тоска!
В Украине у них осталась дочка. А в польских Рыбаках Ольга с Ярославом превратили спартанскую комнату в уютное семейное гнездышко, стали учить польский, строить планы на будущее. Но вдруг – перед православной Пасхой и Днем рождения Ольги, у Ярослава, нерничавшего из-за войны в родном городе, случился инсульт. Его увезли в Ольштын. «Вот так подарок, с того света возвращаю мужа», - говорит Ольга.
Никто не думал, что он выживет, одна я только так думала. И всегда молилась Богу. Врачи говорили, что всё, готовьтесь. Я говорю: «Я даже об этом не думаю. Я знаю, что он у меня будет жить». Врач с другого отделения говорит: «Вы знаете, это вы его подняли. Просто вы днем и ночью…» Говорит - я ее в двери выгоняю, она в окно лезет. Когда он меня не слышал, больше месяца вообще без сознания лежал, я его руку брала и говорила: «Забери мою энергию, только спасись».
Ольга каждый день на перекладных ездила в Ольштын, а это далеко – ловила попутки, школьный автобус, только, чтобы побыть с мужем. Рыбаки оторваны от мира, оттуда и туда ничего не ездит. «Ну как я могу не поехать, - говорит Ольга. – Если он мне пишет на листочке «Оленька, я так по тебе скучаю, так тебя жду». А женщина так сильно верит в выздоровление мужа и так сильно его любит, что в ее жизни случилось настоящее чудо.
- Вы что-то на окне видите?
- На окне?
- На стекле.
- Крыло?
- Да, мне объявилось это крыло. Я спала. Ярослав еще не разговаривал, был в больнице. И вдруг мне на ухо: «Оля, неужели ты меня не слышишь? Я тихо, но с тобой разговариваю». А потом утром проснулась, так легла и думаю - «Господи, Ярослав… Какой Ярослав? Он же там!» Думаю, нет, пошла я молиться! Смотрю - крыло!
Ярослав, к счастью, пошел на поправку. Я, честно говоря, не сомневаюсь, что благодаря упрямству и любви Ольги.
И речь нормальная, и всё вспомнил. А я боюсь, что он что-то забудет, и я ему говорю: «Давай споем потихоньку украинские песни?» Он говорит: «Давай!» А когда руки у него начали уже работать, он эти трубки из трахеи выкидывал. Медсестры в шоке. А я говорю: «Ну что вы хотите? Мужчина и настоящий военный. Они ж привыкли такие быть, старой закалки».
Песни Ольга поет и когда остается одна – от тоски по родной Украине.
Я песни украинские пою каждый день и каждый день со слезами. Все тут знают, что если только начинаю по-украински разговаривать, то всё - это Ольга уже…
В Донецке Ольга, православная по вероисповеданию, разочаровалась в Московском патриархате. «Я как посмотрела, как там батюшка должен всех объединять, а он разъединяет, говорит, что на западе фашисты, враги, надо то и то», - говорит женщина, ищущая опору в вере. В Ольштыне Ольга познакомилась в греко-католическом приходе с украинцами, переселенными в Польшу во время операции «Висла».
И молились мы с ними и всё. Вы знаете, как вот в одной семье. Когда мне было тяжело, этот ксёндз и приезжал к Ярославу, молился, и ни копейки с меня не взял. Последний раз он меня вообще приютил. Я пришла в церковь, плачу, лицо всё опухшее от слез. А они меня спрашивают: «Как там ваш Ярослав?» Я говорю: «Откуда вы знаете?» А они: «Да мы всё за своих знаем». И вот эта вся доброта ихняя перешла ко мне.
Когда мы разговаривали с Ольгой в июне программа по расселению донбасских поляков еще не была закончена. Конечно, люди, бросившие все и уехавшие в чужую страну, боялись будущего.
Переступила, а сзади - яма, обрыв, всё, поворота дальше нет. Там пропасть и тут пропасть, и спереди, и сзади.
И поэтому особенно приятно мне получать от Ольги сообщения в скайпе – «Маша, мы в центре реабилитации в деревне Гурово. Надеюсь, здесь пойдем быстрее на поправку. Я живу недалеко от госпиталя».
Надеюсь, что у Ольги и Ярослава все сложится в Польше – эта необыкновенная женщина с силой духа донских казаков этого очень заслуживает.
Маша Макарова