Фото: PAP/EPA/STR
Вопрос о том, является ли крушение российского пассажирского самолета делом случая либо же следствием террористического акта – остается открытым. Тем не менее, все больше фактов указывает на последнее. Об этом Польское радио беседовало с экспертом по международным делам Ярославом Гузы.
Как крушение российского самолета может повлиять на российскую политику?
Прежде всего, если говорить о фактах, известно, что разлом самолета произошел в воздухе. Причины пока неизвестны. Глава российских авиалиний утверждает, что это был внешний фактор, таким образом он исключает, что это могла быть авария или какая-то ошибка системы. Причины разлома могут быть разными. Это может быть и взрыв в результате аварии, которую не смогла отследить система мониторинга, черные ящики. Вне всяких сомнений, этот вопрос требует более тщательного расследования. Тем не менее, есть достаточно веские подозрения, что этот внешний фактор мог быть следствием террористического акта. Если развивать эту гипотезу и предположить, что на борту была бомба, то нужно обратить внимание, что самолет вылетал не из Исламского государства. Тут, скорее, нужно говорить о российских террористах. Вполне возможно, что это были исламские террористы, потому что подобные случаи имели место и были связаны с Кавказом. С начала войны в Чечне, которую начал Путин, авиалинии атаковались не единожды. Эта война имела успех в полевых условиях, но она продолжается в фоновом режиме и уже давно перешла в фазу террористических атак.
Чеченские боевики прошли своего рода эволюцию, те, кто раньше боролся за независимость, превратились в исламских боевиков и теперь воюют за халифат.
Да, их поглотил радикальный ислам и здесь мы говорим не только о чеченцах, но и о дагестанцах. Речь идет о разнообразных этнических группах. На Балканах подобное явление так же присутствует. Это исламское явление с политической точки зрения всегда было выгодным для Путина, который на международной арене всегда мог попытаться собрать антитеррористическую коалицию, если речь идет об исламистском терроризме. То, что осталось после чеченского движения – это исламистский очаг, который сегодня находит поддержку в разных радикальных группировках, в том числе и в Исламском государстве. Я согласен с тем, что несколько тысяч российских граждан сегодня воюет на стороне ИГИЛ, так же, как это делают исламисты из Франции, Бельгии и Великобритании.
Вернемся к процедуре расследования крушения российского самолета над полуостровом Синай. Как проходит эта процедура и как на это реагируют поляки?
Разгерметизация и раскол самолета на большой высоте осложняет процесс расследования причин катастрофы. Конечно, поляки с большим интересом, я бы даже сказал, с большим удивлением, наблюдают за этой процедурой. Во-первых, интересен опыт египетского правительства, который сделал абсолютно открытым доступ к расследованию и проведению спасательной операции для россиян. В отличии от того, как в таких ситуациях поступают сами россияне.
Премьер-министр России Дмитрий Медведев объявил о том, что в расследовании этой катастрофы должны принимать участие международные эксперты. Сразу вспоминается смоленская катастрофа, где подобной возможности не было.
Да. Можно также вспомнить и расследование крушения малазийского Боинга на востоке Украины. Если же мы посмотрим на подходы российского и египетского правительства к этой катастрофе, тут стоит задаться вопросом, каким стандартами нужно руководствоваться – теми, что мы наблюдаем в данной ситуации, или же теми, которые обязывали и продолжают обязывать в ситуации смоленской катастрофы. Недавно было заявление российских властей о том, что следствие по этому делу продолжается. Оно продолжается целую бесконечность, с момента катастрофы прошло уже 5 лет.
Если окажется, что самолет был взорван исламскими террористами из-за участия российских военных в сирийском конфликте, какое это может иметь значение?
Появится вопрос, который мы до сих пор себе не задавали: как россияне захотят представить это на международной арене и по отношению к своей же общественности. Кремль контролирует публичную сферу, сферу СМИ, на таком уровне, что может продвинуть любую гипотезу. Он может убедить своих граждан в том, что никогда бы не пришло им в голову. Здесь появится вопрос, будет ли это своего рода консолидация настроений вокруг причин катастрофы и борьбы с терроризмом или же это будет попытка унять тревогу того незначительного слоя населения, который не поддерживает военную интервенцию в Сирии, сравнивая ее с Афганистаном. Это будет попытка минимизировать это сопротивление. Тут вопрос, как россияне захотят разыграть эту ситуацию с точки зрения пропаганды.
pr24/ая