Ирина Завиша: 27 января – это День памяти о жертвах Холокоста. Очень знаменательно, что именно в этот день в Совете Европы был показан ваш фильм. Кроме того, целый ряд школ в Польше, которые носят имя Ирэны Сендлер, также показали этот фильм у себя. Как прошла премьера в Страсбурге?
Анджей Вольф: Можно сказать, что успешно. Там были показы специальные в таком Дворце молодежи при Совете Европы, очень много молодежи было. Так что это такой памятный день, который отмечается очень серьезно. И потом был официальный показ уже в самом Совете Европы. Мне очень интересно, как международное общество понимает, воспринимает этот фильм. И оказалось, что, так, как я люблю... Значит, после окончания фильма абсолютная тишина. Как бы такая даже не минута, а две минуты молчания. Люди воспринимают все это очень лично. Потому что там ужасные кадры. И это ее фраза: «Я бы хотела, чтобы фильм был таким, чтобы показал несчастье двух народов – польского и еврейского. И чтобы люди плакали». И таким образом я этот фильм построил.
И.З.: Пан Анджей, очень важно, чтобы о подвиге, невероятном подвиге удивительной женщины Ирэны Сендлер знал весь мир. Мы достаточно много говорим в нашем эфире об Ирэне Сендлер, но кто-то, может быть, слушает нас первый раз и в первый раз слышит это имя. О героине вашего фильма и героине в мировом масштабе?
А.В.: Вы знаете, она очень скромная женщина. Она всегда защищала бедных. Она работала в социальном департаменте города Варшавы, так что она уже до войны знала, что нужно, что надо и как надо делать, и как надо работать. И она именно так и работала. И когда Гитлер начал войну, я не знаю, 15 сентября или что-то около, немцы подходили к Варшаве и там еще две недели бомбили Варшаву. Тогда очень много людей погибло. В Варшаве 40 тысяч людей погибло за это время. Это вообще забытая цифра... И она собрала своих пять сотрудниц, и сказала: «Не знаю, как вы, дорогие, но я объявляю Гитлеру войну». И это ее личная война.
И.З.: Ее личная война еще состояла в том, что она - это самый главный ее подвиг, - спасла жизнь более 2,5 тысячам еврейских детей из гетта. Как это было возможно?
А.В.: Она всегда говорила: «Мы создали конспирационную группу». Сначала они помогали очень простым способом. Я задал этот вопрос – как вы это делали? Она говорит: «Ну, мы обманывали. Бюджета у нас не было на эту помощь». Но они говорили евреям: «Давайте, приходите и говорите польские фамилии, что ваша фамилия Ковальский, а не Розенбаум». И так они получали молоко или какое-то питание для детей. И это было начало. Просто городские организации были, у них был шеф немец, но они все это делали. И эти женщины создали такое. Это работало. Сначала такими маленькими шагами, но помогали, чтобы люди от голода не умерли. Но, когда немцы создали гетто - это 1940 год, тогда уже было очень серьезно. Надо было фальсифицировать пропуски, и всё прочее. Это было очень непросто. И эти женщины создали целую сеть, начали вывозить детей, организовать для них места, как бы такие приюты. Они их брали из гетто «черным» способом.
И.З.: Нелегально вывозили?
А.В.: Нелегально вывозили. Там четыре пути были. У Ирэны Сендлер и ее группы было 20 польских семей, польских домов, в которых она могла этих детей 2-3 недели подержать, чтобы они привыкли к жизни не в гетто, только в оккупированной Варшаве, в которой террор немецкий был страшный, но там их как бы осваивали. Очень часто такой ребенок не говорил даже по-польски. И они тогда держали очень долго его в этом приюте, учили польский язык...
И.З.: И потом делали ему польские документы, да?
А.В.: Да.
И.З.: А еще в жизни Ирэны Сендлер был эпизод, когда ее схватило гестапо и она чуть не погибла. Ее приговорили к смертной казни. Это тоже такая невероятная история, как ее вытащили!
А.В.: Был департамент помощи евреям. Он назывался «Жегота». И Ирэна была шефом детского отдела этого департамента. Они получали бюджет из Лондона. Привозили спецкурьеры эти деньги. Это было золото и доллары. И вообще таким образом у них была возможность работать. И что очень важно, о чем мы здесь не говорили: в Польше официально немцы объявили, что за помощь евреям расстреливают на месте. Всю семью, которая помогает. Это не то, что одного человека – всех. И это очень тяжело было, потому что и доносы были, и разное другое. Когда Ирэна создала эту группу, главным делом было спасти людям жизнь. Новые документы, новая бумага, новый человек. А Ирэна... У нее было совершенно другое видение. Она говорила: «Мы отбираем этих детей. Можете представить себе, драму такой матери, которая отдает своего ребенка и говорит этому ребенку: «Слушай, я была служанкой у твоей мамы. Твоя мама не в гетто. Ты идешь к своей настоящей маме». Страшные вещи, страшные! Отдать своего ребенка или новорожденного! Ну, как? Пани Ирэна говорила: «Слушайте, я до сих пор вижу глаза матерей, которые отдают мне детей». Это страшная фраза. И самое страшное, что осталось у нее в голове. А потом эти дети будут поляками, католиками... Как? Каким образом? И вот она решила создать список. Это очень важно. Никто в мире такого не придумал тогда. Она создала список этих детей: новые фамилии и настоящие, еврейские фамилии. И она спрятала этот список. И когда гестапо ее арестовало, при нее был этот список. Потому что по этому списку они разносили деньги для этих семей, которые питали этих детей. Немцы не нашли этот список, хотя там был ужасный досмотр квартиры. Она часть этого списка закопала. И организация решила ее выкупить. Она никого там не продала. Допрос был ужасный. Ноги до конца жизни у нее не работали хорошо, так ее избивали в пятки. И, я не помню, там 30 человек, по-моему, везли на расстрел. А ее за это золото и доллары выкупили у гестапо, у двух гестаповцев. Подошли к ним как-то и ее выкупили. Они ее привезли из «Павяка». (это что-то вроде «Матросской тишины»). Привезли ее в штаб-квартиру гестапо в центре Варшавы и взяли на допрос. Вывели в немецкую часть города, и сказали – уходи. Она говорит: «А документы?..». А они: «Уходи!». А весь этот грузовик, полный людей, расстреляли.
И.З.: Кем является эта женщина для вас?
А.В.: Это вообще для меня очень важный человек. У нее была сила. Когда я вошел первый раз... У меня была.. нет, не истерика. Просто слезы полетели по щекам. Каждое слово Ирэны - как бриллиант. Потому что у нее есть сила. У нее есть мощь. Пани Ирэна гораздо сильнее, чем всякие звезды, даже Голливуда. Потому что у нее правда. Люди смотрят на это прекрасное лицо очень старой дамы и просто влюбиться можно. И она доверилась мне, и я приходил в маленькую комнатку, где она жила...
И.З. В пансионат для пожилых людей...
А.В. Да, такой пансионат для пожилых людей. А почему этот фильм другой? Чем он отличается? Он отличается благодаря моей профессии – оператор-постановщик. Я снимал это маленькой камерой. Она не хотела никаких микрофонов. Никакого света не было. Ничего. Только камера. Очень часто без штатива. И она открылась, вообще не стеснялась.
И.З: Но в фильме использованы также парадокументальные кадры, где Ирэну Сендлер играет актриса, очень известная, Соня Богосевич. И, насколько я знаю, кадры, которые были прислал вам Стивен Спилберг?
А.В: Во-первых, эти документальные кадры это самые немцы снимали. Это по заказу департамента пропаганды Третьего рейха, Геббельса. Они приехали в Варшаву и начали снимать гетто. Они хотели показать, какие эти евреи крысы и вообще страшные люди. Часть этих кадров абсолютно неморальна. Трупы детей на улицах, и закапывание этих трупов. Они сняли это, но когда увидели эти кадры, они поняли, что это производит вообще другое впечатление, чем они думали. Потому что это сочувствие вызывает. И они не взяли этих кадров. Вообще это лежало. А Красная армия, когда вошла в Берлин, нашла эти кадры в подвалах министерства пропаганды и тогда они раздали всем союзникам копии. И то, что «смешно», теперь все продают это за большие «бабки». А самое смешное, что немцы тоже хотели их продавать за еще бОльшие деньги. А Спилберг, узнал, про что это, про кого этот фильм, и я получил от него 5 минут кадров, очень хорошо реставрированых. Так как самый лучший кинорежиссер в мире знает как реставрацию сделать, и это очень умно сделано.
И.З.: А художественные кадры, где актриса играет Ирэну Сендлер и музыка одного из самых замечательных композиторов Польши Михала Лоренца?
А.В.: Почему я решил, чтобы снять так, с Соней Богосевич? Потому что есть такие фрагменты, которые надо показать не старшим, - молодежи. Но без диалогов. Без ничего. Я теперь сражаюсь за то, чтобы снять большую картину, 90 минут, но тоже документ. Документ вместе с этими 30-ю постановочными съемками.
И.З. Я очень надеюсь, что этот фильм, о которым мы сейчас говорим, и фильм, задуманный вами, когда-нибудь тоже будут показаны в России. И очень бы этого хотелось и очень вам этого желаю. И российским зрителям желаю это тоже увидеть. Большое вам спасибо за эту встречу, за это интервью. Напомню, что у нас в гостях был режиссер фильма «История Ирэны Сендлер» Анджей Вольф. Спасибо.
А.В.: Можно добавить одну маленькую вещь?
И.З.: Конечно.
А.В.: Просто я очень рад, что я могу на русском общаться, и иметь это интервью, потому что у меня есть много друзей в Москве, где я довольно долго работал. Они в большинстве журналисты и часть киношников. И эти друзья они даже перевели фильм, так что у меня есть уже русская версия. Я готовлюсь поехать в Москву с этим фильмом. Этим коротким, 27-минутным, чтобы показать моим российским друзьям, и не только друзьям. И надеюсь, что он будет показан не только в Польском посольстве, но где-то шире.