Президент Польши Анджей Дуда 17 июля подписал Закон о запрете пропаганды коммунизма и тоталитарных режимов посредством названий зданий, объектов и общественных мест. Согласно этому закону, владельцы участков, на которых находится памятник, обелиск, бюст, памятная доска или любой другой объект, пропагандирующий тоталитарные режимы, будут иметь год на его демонтаж.
25 июля Совет Федерации России в ответ на подписание закона о сносе советских памятников предложил президенту Владимиру Путину ограничить сотрудничество с Польшей. Также предлагается ввести санкции в отношении польских парламентариев, которые выступили инициаторами закона о декоммунизации. Совет Федерации России также осудил целенаправленные, по его мнению, попытки переписывания истории, искажения и пересмотра итогов Второй мировой войны, предпринимаемые властями Польши.
В студии Польского Радио тему комментировали директор Центра восточно-европейских исследований Адам Эберхардт, директор телеканал «Белсат» Агнешка Ромашевская-Гузы, а также Эрнест Выцишкевич, директор Центра польско-российского диалога и согласия.
Адам Эберхардт считает, что решение о сносе памятников советским солдатам запоздало на четверть столетия:
«Мне кажется, решение о сносе советских памятников было принято на 28 лет позже, чем надо было. Возможно, именно эта некая непоследовательность в ситуации, когда России ведет весьма напористую политику, и вызвала столько информационного шума. Интересно, что не все поляки в курсе принятого закона, зато в российских СМИ в последние несколько недель это тема номер один. На первых полосах печатных изданий, а также на телевидении эта истерия систематично нагнетается».
Эрнест Выцишкевич считает, что главным адресатом подобной кампании, в первую очередь, являются сами россияне:
«Этот месседж направлен, в первую очередь, на внутреннего получателя, то есть на россиян. В России вокруг победы над фашизмом был создан очень специфический миф. В то время как в Польше об этих «величественных» исторических событиях говорить не принято. На Закон о дегуманизации необходимо смотреть под углом определенного систематического решения, потому что проблема советских памятников в Польше не нова, она появляется на протяжении последних двух десятилетий в виде многочисленных эпизодов, вспышек негодования, споров и разногласий. Сегодня же есть закон, который позволяет цивилизованным и юридически аргументированным способом сделать с этими памятниками то, что с ними нужно было сделать уже давно».
Эрнест Выцишкевич также обращает внимание, что не все памятники советским солдатам в Польше подлежат сносу:
«Спор, который разразился между Польшей и Россией, касается, в первую очередь, различий между памятниками в общественных местах и памятниками на кладбищах. В польской интерпретации места захоронения подлежат тщательной охране. При этом, если в этих местах находятся какие-то памятники, то они также подпадают под охрану. В свою очередь, памятники, которые находятся в общественном пространстве, и которые, по мнению россиян, были якобы спонтанно возведены поляками в знак благодарности советским солдатам во времена ПНР, подлежат либо сносу, либо переносу».
Агнешка Ромашевская-Гузы отмечает, что о памятниках советским солдатам на кладбищах в Польше очень хорошо заботятся:
«Содержание памятников советским солдатам в публичном пространстве не представляет никакого смысла. В свою, очередь, если говорить о захоронениях советских солдат в Польше, то там ничего плохого не происходит. Скорее наоборот, за ними тщательно ухаживают, возможно, даже лучше, чем в самой России».
Адам Эберхардт поясняет, почему Россия уделяет теме столь пристальное внимание:
«Это центральный элемент исторической политики и, по сути, единственный национальный миф, который способен объединить все российское общество. Мы имеем дело с очень выразительной попыткой сакрализации Второй мировой войны или Великой отечественной, как ее называют в России. Эта тема играет важную роль во внутренней политике России, особенно накануне президентских выборов. Это игра на эмоциях, в которой Польше отведена роль главного врага».
Агнешка Ромашевская-Гузы добавляет, что для России тема Второй мировой важна также с точки зрения ее имперской политики:
«Стоит отметить очень важный момент, почему происходит сакрализация именно этого исторического события. Огромное количестве солдат, которые воевали в советской армии во Второй мировой войне, походили с Беларуси и Украины. Поэтому Россия использует этот миф с упором на его имперский характер, мол, это то, что нас объединяет. А ведь это были действительно страшные времена и реальные жертвы, и на этом Россия пытается строить общество с участим соседних государств Украины и Беларуси. Мне кажется для России это играет важную роль».
Адам Эберхардт отмечает, что в общей сложности тема Второй мировой войны в российской политике имеет три измерения:
«Таким образом мы имеем дело с тремя элементами исторической политики России: это внутренняя консолидация общества, попытка объединить постсоветское пространство, а также инструмент влияния на отношения с Западом. Россия как бы выставляет Западу «кровавый счет» и требует каких-то привилегий и соответствующего к себе отношения. Освобождение Европы от нацизма является определенным элементом в риторике России, который, по мнению российской стороны, призван обеспечить ей какие-то дополнительные права и добиваться признания особой роли России в политике европейской безопасности».
pr1/aj