Проблема репараций продолжает ложиться тенью на отношения между Польшей и Германией. Польское правительство подняло вопрос компенсации за ущерб, нанесенный Польше гитлеровской Германией во время Второй мировой войны, в прошлом году. Даже была озвучена предварительная сумма репараций в размере 854 млрд долларов. В то же время официальный Берлин категорически отрицал существование данной проблемы, поскольку, по его мнению, Польша получила уже все причитающиеся ей компенсации.
Во время визита нового главы польского МИДа в Берлин, который прошел в среду 17 января, вопрос сдвинулся с мертвой точки.
Глава польской дипломатии отметил, что проблема репараций стоит на повестке дня. Однако при этом Яцек Чапутович отметил, что эта проблема не является «балластом в отношениях между правительствами», и добавил, что принимает предложение своего германского визави Зигмара Габриэля относительно дискуссии экспертов на эту тему и создания двусторонней рабочей группы.
В то же время, в четверг 18 января глава «Права и справедливости», Ярослав Качиньский, отвечая на вопрос журналистов о позиции партии в вопросе репараций, категорично заявил, что она остается без изменений.
Как в таком случае следует понимать позицию польского правительства в вопросе репараций, которые были озвучены в Берлине министром иностранных дел Яцкем Чапутовичем в контексте того, о чем говорит ПиС устами главы партии? еЕсть ли противоречие в декларации польского МИДа и заявлением Ярослава Качиньского? За комментарием Польское Радио обратилось к Пьотру Сквецинському, обозревателю издания «Sieci» и Павлу Ставажу, политологу из Варшавского университета. Говорит Пьотр Сквецинський:
Я не вижу здесь противоречия. Позиция может быть таковой, что Польше причитаются репарации, но это не означает, что данный вопрос будет находиться на острие ножа. У меня складывается впечатление, что с самого начала это дело имело инструментальный характер. Эта инструментальность имеет несколько аспектов. Во-первых, заметна попытка повлиять на Германию, чтобы та не поддерживала процедуру Седьмой статьи Договора о ЕС в отношении Польши или же делала это менее интенсивно. Во-вторых, мы видим, что ставится вопрос о возвращении имущества, владельцы которого погибли в ходе Холокоста, не оставив наследников. Это дело сейчас находится в Конгрессе США, и оно может иметь очень разный поворот. Я могу себе представить ситуацию, когда польские власти, стараясь решить данный вопрос выберут, так сказать, «безналичный» вариант. Другими словами, будет признано, что евреям за их имущество что-то причитается, но пусть за это платит не Польша, а тот, кто привел к данной ситуации, то есть Германия. Поэтому этому может служить позиция, что поляки должны получить репарации.
А вот мнение Павла Ставажа по поводу репараций:
Мне кажется, что эти два вопроса можно совместить. То есть, с одной стороны польское правительство настаивает, что Польше причитаются репарации, безусловно при этом принимая во внимание исторические аргументы и то, что произошло во время Второй мировой войны и чему сложно возразить. Вместе с тем, это не препятствует изменению реализации претензий. Иначе говоря, речь идет о не конфронтационном тоне, что уже заметно на основании переговоров министра Яцека Чапутовича со своим коллегой Зигмаром Габриэлем. Как мы видим, речь идет о дискуссии по сути данного дела с привлечением экспертов и ученых. Успех визита Чапутовича в том, что до него Германия твердо стояла на том, что не может быть никакой дискуссии о репарациях, поскольку вопрос уже закрыт и не о чем разговаривать. Берлин и сейчас утверждает, что проблема репараций решена, но стороны согласовали, что должна быть создана научно-экспертная группа по вопросу репараций. Таким образом, несмотря на первичные заявления Берлина, можно утверждать, что на монолитной позиции немцев в вопросе репараций появилась маленькая трещина.
Можно также утверждать, что небольшая трещина появилась внутри правительственного лагеря. Так, депутат «Права и справедливости» Аркадиуш Мулярчик, занимающийся репарациям, обвинил главу польского МИДа в том, что тот поехал в Берлин неподготовленным и что тон польской дипломатии в данном вопросе должен быть более острым и решительным. С чем связано изменения в польском дискурсе в вопросе репараций? Означает ли это, что правящий лагерь одно говорит внутри страны, а что-то другое за ее пределами? Пьотр Сквецинський:
Внутри страны мы также имеем дело с переменой - с переменой в тоне и дискурсе. Очень четко заметна это новая, так сказать, раздача карт, которую сделал глава ПиС Ярослав Качинський, который старается приглушить конфликты, там, где это можно сделать, в том смысле, чтобы не говорить на повышенных тонах, а делать это очень спокойно. Это также старания не вступать в конфликты, в которые не следует вступать, что звучит очень необычно, принимая во внимание последние два года правления «Права и справедливости». Могу здесь привести цитату из одной повести «так должно быть, пока не окажется что-то другое». Именно так должна выглядеть действительность как во внутренней политике в Польше, так и во внешней политике.
Отдельный вопрос, это то, в какой степени удастся закрыть и приглушить конфликты. Поскольку одно дело двусторонние отношения с Берлином, а чем-то другим являются отношения с Брюсселем и процедура Седьмой статьи, работы над будущим бюджетом ЕС и так далее. Неизвестно, хватит ли смены в тоне со стороны Польши для того, чтобы добиться здесь успеха. Я бы все-таки был в этом плане умеренным, но пессимистом.
Могут ли изменения в дискурсивной и дипломатической стратегии Варшавы привести к серьезным уступкам Брюсселя? Ведь с одной стороны правительство ПиС заявляет, что оно не откажется от своих целей, а с другой стороны необходимо идти на уступки. Есть ли поле для уступок со стороны Варшавы? Павел Ставаж:
В первую очередь, соглашусь с тем, что произошла перемена в дискурсе, но при сохранении главных целей польской политики. Я думаю, что цель именно в том, чтобы, так сказать, обезвредить мину с замедленным механизмом, которая появилась в отношениях между Польшей и ЕС. С тем, что польские власти стараются максимально уберечь свои интересы. Удастся ли благодаря этому добиться смягчения тона Брюсселя в отношении Польши, а в конечном счете отказа от всех этих угроз, с которыми мы имеем дело, то мы это увидим в течении ближайших месяцев.
Возможны ли уступки, к примеру, в миграционном вопросе и отказ от того, что в течении двух лет польское правительство настаивало, что оно само будет решать кого принимать у себя в стране? Согласно порталу «Wpolityce», с ссылкой на неофициальные источники, премьер министр Матеуш Моравецкий недавно получил предложение приглушить конфликт с Еврокомиссией в обмен за принятие 2 тысяч или даже 500 беженцев. Павел Ставаж:
На данный момент — это сложно себе представить, принимая во внимание предыдущий дискурс. Однако, если методы, используемые сейчас польскими властями, не принесут ожидаемых правительством результатов, не исключено, что будет готовиться почва для смены дискурса, чтобы пойти хотя бы на символические уступки. Можно сказать, что до недавнего времени изменения в риторике польского правительства сложно было себе представить, так же, как и глубокие изменения в самом правительстве. Тем не менее это произошло. Так, что не исключены изменения в миграционном вопросе.
PR24/no