В Катовице продолжается климатический саммит ООН COP24. Одной из тем, звучащих на форуме, является отказ от добычи каменного угля в Польше. Мол, от сжигания угля загрязняется воздух выбросами углекислого газа. Однако, как отметил, выступая на конференции, президент Польши Анджей Дуда, так ставить вопрос нельзя. Нужно учитывать реальные возможности отдельных стран в этом вопросе, а именно: трудоустройство рабочих, весь комплекс возникающих социально-экономических проблем.
Президент затронул общие аспекты. А о некоторых деталях мы поговорили с приглашенными в студию Польского радио специалистами.
Анджей Щенcняк, эксперт энергетического рынка, называет уголь «основным, единственным энергетическим сокровищем Польши». И с сожалением отмечает, что страна за последние три года на 10% уменьшила его добычу. По его мнению, Польша отступает под давлением ЕС, который по предложению прежде правившей в Польше партии «Гражданская платформа» подготовил план закрытия польских шахт. Когда к власти пришла партия «Право и справедливость», оказалось, что ЕС одобрило предложение, и до конца 2018 года Польша должна закрыть очередные шахты. Это, по мнению Анджея Щенcняка, заставляет Польшу больше экспортировать угля из-за рубежа:
Мы под давлением ЕС, а также глобального климатического лобби уступаем и отступаем. Это драма Польши. Ведь Польша — и это нужно все время повторять — является единственной страной в Европе, обладающей реальными запасами каменного угля. 85% запасов каменного угля ЕС находится в Польше. Этих запасов хватит на несколько сот лет.
Когда кто-то говорит, что в Польше заканчивается уголь, — это бред. Но подобного рода высказывания популярны, их тиражируют. Отдельные фонды платят неплохие деньги журналистам за распространение и публикацию этой ерунды. И потом это повторяют политики. А на самом деле, это часть действий климатического лобби — производителей новой зеленой энергии, которая ни по цене, ни по технологии не дотягивает до энергии, получаемой из классических источников.
Казимеж Грайцарек, межпрофсоюзный координатор по климатической политике, считает, что еще многие вопросы предстоит выяснить, прежде чем решить, какова должна быть польская политика в отношении добычи угля. Эксперт отмечает, что цена угля в мире формируется необъективно, без учета даже таких факторов, как стоимость затраченного на добычу труда, и приводит пример Колумбии, где в шахтах работают дети в возрасте 12 лет, получающие лишь часть зарплаты, выплачиваемой взрослым рабочим. Посетив 15 шахт за рубежом и три в Польше, Казимеж Грайцарек пришел к следующему выводу:
У проходящей в Катовице климатической конференции нет ничего общего с охраной окружающей среды. Это борьба лоббистов новых технологий, чтобы избавиться от старых технологий. Это один аспект.
Другое дело: лоббисты инвестировали огромные деньги в Австралии, ЮАР, Канаде, Индонезии, Таиланде, Индии, не говоря уже о Китае. В 1997 году, когда был подписан Киотский протокол [международное соглашение, дополнительный документ к Рамочной конвенции ООН об изменении климата (1992), принятое в Киото (Япония), обязывавшее развитые страны и страны с переходной экономикой сократить или стабилизировать выбросы парниковых газов], мир потреблял около 6 млрд тонн угля. В 2017 году — 7,5 млрд. С 2020 года одна только Австралия увеличит добычу каменного угля на 1 млрд тонн.
В 2011 году предполагалось, что цена электроэнергии в связи с платежами за выбросы углекислого газа вырастет к 2020 году на 20%. Если в 2011 году 1 мегаватт час, производимый в Польше на каменном и буром угле, стоил 80 злотых (1 евро = 4,3 злотого), а продавался за 220, то 140 злотых составляли платежи за доставку, налоги и т. д.
Почему же мы импортируем уголь из России? Посмотрите: в Германии ликвидирована добыча каменного угля. Но не уменьшилось потребление. Так и в Польше: уменьшилась добыча, но не потребление.
Все дело в том, что торговое лобби, занимающееся импортом угля, давило на предыдущее польское правительство [партии «Гражданская платформа»], чтобы то ликвидировало добычу, чтобы лоббисты могли покупать уголь за границей. По 60 злотых за тонну импортировался уголь из России — такую информацию мы получили от профсоюза горняков России. А продавался тот уголь по 350 злотых.
Далее. Как мы, польские горняки, можем конкурировать с шахтой в Южной Америке, где 12-14-летние дети работают за 1 доллар в день? Где в это время находится уполномоченный по делам детей? Почему не обращается внимание на ситуацию в Южной Америке? Где права человека? Почему об этом никто не говорит?
В то же время политики говорят о том, что мы, поляки, должны добычу угля обосновать экономически. Смешно!
Поэтому я еще раз обращаю внимание на то, что на конференции, проходящей в Катовице, и на тех, которые были в Варшаве, Париже, Лиме, в которых я также участвовал, присутствует огромное лобби, которое выступает за ликвидацию добычи угля в Европе, и за развитие его в тех странах, где можно при добыче использовать рабский труд.
Марцин Рошковский из «Ягеллонского клуба» вернулся с климатической конференции COP 24 Катовице. По его мнению, нужно учитывать различные аспекты — экономические, экологические, политические, чтобы выстроить оптимальную политику Польшу в области энергоресурсов:
Нельзя, не выходя из ЕС, отказаться от участия в общеевропейской климатическо-энергетической политике.
В то же время, после прихода к власти партии «Право и справедливость» была прекращена реформа торговли выбросами углекислого газа.
Но стоит напомнить, что ЕС воспринимает атмосферу как мусорную свалку, и за выбросы туда чего-либо нужно платить.
А сложных вопросов, которые предстоит решить, много. Подозреваю, что в ближайшие годы будет довольно сложно подписать соглашения с предпринимателями и домашними хозяйствами о выбросах углекислого газа. К сожалению, все нормативные акты, которые касаются нашей экономики и энергетики, сильно бьют по потребителям. Сейчас стоит вопрос, для кого вырастет цена электроэнергии — для домашних хозяйств или для предпринимателей. Не хватит средств для компенсаций малым и средним фирмам.
В Польше в воздух выбрасывается 860 кг углекислого газа на 1 мегаватточас, в то время, как средний показатель по ЕС — 300. Так что, если ЕС планирует изменения в своей энергетической и климатической политике, то это касается всех, а нас в 2-2,5 раза сильнее, чем других стран.
Разные эксперты предлагают порой противоречивые ответы на вопрос, как должна формироваться политика Польши в области энергетики и защиты климата. Однако в споре рождается истина. И разные мнения, возможно, позволят показать более широкий контекст дискуссии, которая ведется в эти дни в Катовице на климатическом саммите ООН.
PR24/vk