В конце мая Варшаву посетила белорусская писательница, пишущая на русском языке, нобелевский лауреат Светлана Алексиевич. В Teatrze Powszechnym состоялась ее встреча с читателями. Предлагаем вашему вниманию фрагменты выступления Светланы Алексиевич.
***
Я не один раз встречаюсь с человеком, своим собеседником, а много раз, и в результате возникает эффект человеческого соседства, доверия. Я не прихожу к человеку даже сейчас как лауреат Нобелевской премии. Я прихожу просто как человек к человеку, с которым мы рядом живем в этом времени. И часто простые люди могут неожиданно сказать такие вещи, которые не может сказать даже профессор. Значит, наш дар необязательно должен быть оснащен регалиями.
***
У меня спрашивают, с какими я вопросами, с каким вопросником прихожу к людям. Да никакого у меня вопросника нет, кроме удивления перед человеком.
***
Надеюсь, я произвожу впечатление адекватного человека, а не такого, который, как идиот, сидел дома и ждал Нобеля.
***
Мои книги — это пересечение сотен людей, это жесткая концетрированная проза с высокой температурой. И ложь там не живет.
А в жизни все было еще страшнее, чем в книгах. Есть пределы, где даже слово останавливается и не может дойти до конца, даже документальное слово.
***
Было бы у меня больше сил, биологии, я бы переписала свои книги. Но это был бы подлог времени.
***
Не надо делать из меня писателя катастроф или коллекционера ужасов. Я была на войне и видела весь этот кошмар. Это просто противно.
Дело в другом: как из ужаса вытянуть смысл и на вещи, которые как будто известны, посмотреть иначе, что-то добавить в «текст мира», а не просто повторить то, что все знают?
***
Когда я разговариваю с людьми, один рассказ может достигать до ста страниц. Будь я семи пядей, я бы не смогла все это перепечатать. У мяне есть компьютерщицы, которые это снимают. А потом я пытаюсь с этим хаосом, с этой грудой материала что-то сделать.
***
Я не думаю, что книга когда-нибудь исчезнет. Потому что картинка не может сделать того, что может сделать слово.
***
Состояния смерти и любви — это два состояния, в которых человек выше, чем он есть. Он тогда на цыпочках поднимается: у него прекрасный язык, он очень хорошо говорит. Вспомните себя в моменты любви или ухода близкого человека.
***
Мы выросли среди насилия, среди разговоров о насилии, среди воспоминаний о насилии.
Человек, который жил в насилии, или наблюдал его, или был его жертвой, — у него твердая кожа, и пробраться к нему очень тяжело. И когда ты приходишь к нему, он сначала выпускает пропагандистское существо какое-то против тебя, и ты имеешь долгое время дело с этим существом.
С точки зрения искусства палач и жертва имеют одинаковые права. Если бы я не говорила с палачом, кто бы узнал, что это за существо? Мы бы решили, что они тоже люди.
***
Да, человек обнаруживает в себе и человеческое и животное. Животное, может, даже лучшее, что в нем есть, как мы начинаем понимать, поскольку это все куда-то глубже уводит.
***
Когда я начала писать книгу о любви, я поняла, что, наверняка, проблемы наши в том, что мы не знаем, зачем наша жизнь. Мы так легко ее отдаем на крыше чернобыльского реактора или дешево умираем на войне. Потому что нет глубокого понимания ни в истории, ни в культуре, зачем мы живем.
Если каждый из нас вспомнит свои попытки быть счастливым, то все достаточно грустно и трагично, ничего веселого.
И мне захотелось спросить у людей, почему у них не получилось быть счастливыми.
Виктор Корбут
Слушайте звуковой файл